В четверг было объявлено, что различные комитеты Конгресса одобрили закупку флотом самолета TRX в качестве штурмовика А-12. Хотя график закупок был сокращен, что удорожало каждую машину на пять миллионов долларов, у всех было праздничное настроение. Днем Джейк и адмирал Данедин угощали всю группу пивом у «Гаса» – в закусочной на первом этаже здания по Джефферсон-плаза, 1.

– Если бы вы были светским человеком, Графтон, – заметил Роб Найт, – вы бы сводили нас в «Амелию» в вестибюле метро.

– Я не светский человек. Вы правы.

– Остаются еще два слушания, – продолжал Роб. – Пока не выделены ассигнования, мы имеем только пустую бумажку.

Данедин был в хорошем настроении. Он смеялся и шутил с подчиненными, явно довольный, что хоть ненадолго ощущает себя просто одним из парней за этим столом, как в былые времена. Те офицеры, с которыми он начинал службу, уже вышли в отставку, кроме двоих или троих, дослужившихся до вице-адмиралов.

Остальные играли в гольф в Фениксе и Орландо, продавали страховые полисы в Вирджиния-Бич или катера в Сан-Диего либо работали в военно-промьшленных фирмах.

В конце концов Данедин очутился рядом с Джейком. Улучив момент, когда они остались одни, он сказал:

– Действительно жаль Тайлера Генри. Знаете, через три месяца он должен был уйти в отставку.

Джейк этого не знал.

– У него был небольшой домик на побережье в штате Мэн. Очень давно. Там он собирался провести остаток дней и говорил, что если никогда больше не услышит зов свободы, то как-нибудь это переживет. – «Зовом свободы» на профессиональном жаргоне назывался шум реактивных двигателей.

– По-моему, человек через какое-то время просто перегорает, – заметил Джейк.

– Видимо, да. Где-то выигрываешь, где-то теряешь, но все же надеешься на лучшее. Даже политики, и те пытаются.

Джейк вспомнил этот разговор на следующей неделе, наблюдая, как Ройса Каплинджера распинают в сенатском подкомитете по ассигнованиям. Его гоняли, как мальчишку, целый день. Хотя Джейка вызвали повесткой, его не поставили на трибуну. Он был очень доволен.

После заседания Каплинджер остался для неформальной беседы с сенаторами.

Джейк и сопровождавший его Бабун Таркингтон ушли. В дверях они наблюдали, как Каплинджер и сенатор Дюкен пожимают руки друг другу. Тогда-то Джейк и вспомнил слова Данедина.

Еще через неделю состоялось закрытое заседание комитета по ассигнованиям палаты представителей. Каплинджер провел на трибуне три часа, Ладлоу – два.

После ленча настала очередь Джейка выйти на ковер. Три часа спустя конгрессмен Саманта Стрейдер звучно прочистила горло, приготовившись к бою.

Стрейдер было за пятьдесят, она носила перманент и сильно косила. Одна из двух демократов, избранных в палату от ее штата, она представляла округ в центре столицы штата, единственный с большим удельным весом национальных меньшинств. Ее положение благодаря этому обстоятельству было весьма устойчиво, она переизбиралась без всякой борьбы раз двенадцать, но до последнего времени мало кто за пределами родного штата знал ее. На последних выборах она публично заявила, что будет выставлять свою кандидатуру в президенты, как единственная женщина. Кампания ее быстро выдохлась, натолкнувшись на многочисленные политические и финансовые препятствия, зато ее фамилия и лицо успели сделаться известными от океана до океана. Пока она оставалась в свете софитов, она всячески дразнила и уязвляла реальных претендентов и наслаждалась всеобщим вниманием. Косоглазие у нее сделалось при этом еще заметнее.

Любимым объектом нападок Саманты Стрейдер была военщина. Все офицеры в Пентагоне ощущали это. Она искренне их ненавидела. Эта остроумная, язвительная женщина была достойным противником.

Поправив микрофон, она посмотрела на Джейка Графтона, как будто сквозь закопченное стекло.

– Капитан, пожалуйста, обоснуйте, если можете, необходимость закупки для флота чрезвычайно дорогостоящей системы вооружений, когда председатель Горбачев резко сокращает советский военный бюджет, увольняет десять процентов военнослужащих, замораживает строительство новых кораблей и уменьшает сроки пребывания эскадр в море.

– Конгрессмен, – ответил Джейк, пытаясь понять вопрос, – не думаю, что с подобными вопросами следует обращаться ко мне. Я здесь только докладываю о достоинствах и недостатках прототипа, выбранного в рамках программы «Усовершенствованный тактический истребитель» для постановки на производство.

– Разве министр Ладлоу не послал вас сюда, чтобы отвечать на вопросы?

– Да, мэм. Послал. И его здесь допрашивали два часа.

– Теперь ваша очередь. Отвечайте на вопрос, если можете.

– Как я уже говорил, нам нужен А-12, потому что А-6 вырабатывает свой ресурс. Фюзеляжи А-6 спроектированы еще в пятидесятых годах и скоро сами собой развалятся. Авианосцам необходим приличный всепогодный штурмовик, иначе они устареют и…

– А как насчет советской инициативы?

– Конгрессмен, он пытается ответить на ваш вопрос. – Председателем комитета по ассигнованиям был демократ от Техаса. Ему все это явно наскучило. Конечно, он мошенничал. Поговаривали, что в прошлом он слишком часто недооценивал Саманту Стрейдер. Эту ошибку Джейк Графтон не собирался повторять. Он внимательно прислушивался.

Стрейдер отмахнулась от председателя:

– Капитан Графтон, я хочу знать, когда флот, наконец, поймет, что советская угроза уменьшается, и соответственно уменьшит свои аппетиты к деньгам налогоплательщиков.

– Флот ничего не требует от Конгресса. Требует правительство. Хорошо, допустим, советская угроза существенно уменьшается. Однако Советы – лишь один из возможных противников. У них до сих пор четыре миллиона человек под ружьем. И мощный, опасный флот. Мы покупаем А-12, чтобы гарантировать всепогодную штурмовую мощь для наших авианосцев на следующие тридцать лет. Наш флот должен оставаться сильным независимо от поворотов советской политики, что бы там ни придумывал этот коммунистический политикан.

– Если угроза уменьшается, можно ли списать пару авианосцев в металлолом и соответственно сократить закупки А-12?

– Конгрессмен, Варшавский договор по-прежнему сохраняет свыше пятидесяти тысяч танков, в четыре раза больше артиллерийских стволов и в два раза больше боевых самолетов, чем у НАТО. Численность Советской Армии втрое больше, чем нашей. Мы морская держава. Более половины потребляемой нефти мы импортируем. Думаю, любое сокращение морской мощи в этих условиях было бы весьма неразумным.

– Капитан, мне представляется, что и мы, и Советы потратили на военщину больше, чем могли себе позволить, и сейчас появилась прекрасная возможность дать укорот медным каскам. Если мы могли сдерживать их тем, что имели раньше, то сейчас, коль они сокращают армию на десять процентов, мы тоже можем сократиться на десять процентов и сдерживать их с тем же успехом.

– Вы все-таки исходите из того, что Советский Союз – наш единственный возможный противник в мире, где мы имеем множество обязательств. За последние сорок лет флот много раз участвовал в боевых действиях в Корее, Вьетнаме, на Гренаде, в Ливии и Ливане. Мы должны были выполнять эти задачи и одновременно сдерживать Советы.

– И новые хитрые штучки позволят флоту делать это и дальше?

– Я бы не сказал, что А-12 – это…

– А я говорю! Вы обожаете новые игрушки. В Пентагоне, видимо, уверены, что только технические цацки позволят нам сохранить свободу. Тем временем школы в ужасном состоянии, а мосты и дороги разваливаются. Нам позарез необходима система детских садов для работающих матерей и программа медицинского обслуживания стариков. То, что множество детей подвержены наркомании, – позор для страны. Необходимо резко усилить пропаганду против наркотиков и укрепить правоохранительные органы. Но ничего этого мы не можем, потому что по-прежнему занимаем деньги, чтобы покупать чудовищные смертоносные игрушки. А ведь холодная война закончилась.